Неточные совпадения
Левин стоял в
маленькой зале, где курили и закусывали, подле
группы своих, прислушиваясь к тому, что говорили, и тщетно напрягая свои умственные силы, чтобы понять, что говорилось.
Самгин оглянулся: за ним шла
группа молодежи, впереди ее, приплясывая, пел
маленький технолог, очень румяный и, должно быть, нетрезвый.
В тусклом воздухе закачались ледяные сосульки штыков, к мостовой приросла
группа солдат; на них не торопясь двигались
маленькие, сердитые лошадки казаков; в середине шагал, высоко поднимая передние ноги, оскалив зубы, тяжелый рыжий конь, — на спине его торжественно возвышался толстый, усатый воин с красным, туго надутым лицом, с орденами на груди; в кулаке, обтянутом белой перчаткой, он держал нагайку, — держал ее на высоте груди, как священники держат крест.
За железной решеткой, в
маленьком, пыльном садике, маршировала
группа детей — мальчики и девочки — с лопатками и с палками на плечах, впереди их шагал, играя на губной гармонике, музыкант лег десяти, сбоку шла женщина в очках, в полосатой юбке.
— Наша ошибка… Не следовало… И мы в 71 году могли… И вместо
группы маленьких государств — получили Германию.
Путь Самгину преграждала
группа гостей, среди ее — два знакомых адвоката, одетые как на суде, во фраках, перед ними — тощий мужик, в синей, пестрядинной рубахе, подпоясанный мочальной веревкой, в синих портках, на ногах — новенькие лапти, а на голове рыжеватый паричок;
маленькое, мелкое лицо его оклеено комически растрепанной бородкой, и был он похож не на мужика, а на куплетиста из дешевого трактира.
Против них стоит, размахивая знаменем, Корнев, во главе тесной
группы людей, — их было не более двухсот и с каждой секундой становилось
меньше.
Самгин привычно отметил, что зрители делятся на три
группы: одни возмущены и напуганы, другие чем-то довольны, злорадствуют, большинство осторожно молчит и уже многие поспешно отходят прочь, — приехала полиция:
маленький пристав, остроносый, с черными усами на желтом нездоровом лице, двое околоточных и штатский — толстый, в круглых очках, в котелке; скакали четверо конных полицейских, ехали еще два экипажа, и пристав уже покрикивал, расталкивая зрителей...
С западной его стороны отвалился большой камень с кучей
маленьких; между ними хлещет бурун; еще подальше от Паппенберга есть такая же куча, которую исхлестали, округлили и избороздили волны, образовав живописную
группу, как будто великанов, в разных положениях, с детьми.
За канавкой же, примерно шагах в тридцати от
группы, стоял у забора и еще мальчик, тоже школьник, тоже с мешочком на боку, по росту лет десяти, не больше, или даже
меньше того, — бледненький, болезненный и со сверкавшими черными глазками.
Тогда я прислонился к дереву, стянул сапог и тотчас открыл причину боли: оказалось, что мой
маленький перочинный ножик провалился из кармана и сполз в сапог. Сунув ножик в карман, я стал надевать сапог и тут услышал хлюпанье по лужам и тихий разговор. Я притих за деревом. Со стороны Безымянки темнеет на фоне радужного круга от красного фонаря тихо движущаяся
группа из трех обнявшихся человек.
Во второй же
группе, у сахалинских уроженцев, наоборот, преобладают самые ранние возрасты, и притом чем старше дети, тем
меньше сверстников, и если бы мы изобразили детские возрасты этой
группы графически, то получили бы резкое крутое падение кривой.
Тут же поблизости, частью вперемежку с карморанами или по соседству с ними небольшими
группами, точно солдаты, вытянувшись в линию, сидели
малые бакланы, оперение которых ярко отдавало сине-зеленым металлическим блеском.
Обитая голубым атласом с желтыми шнурами мягкая мебель,
маленький диван с стеганой спинкой, вроде раковины, шелковые тяжелые драпировки, несколько экзотических растений по углам, мраморные
группы у одной стены — все это так приятно гармонировало с летним задумчивым вечером, который вносил в открытую дверь пахучую струю садовых цветов.
Люди разбились на две
группы — одна, окружив станового, кричала и уговаривала его, другая,
меньше числом, осталась вокруг избитого и глухо, угрюмо гудела. Несколько человек подняли его с земли, сотские снова хотели вязать руки ему.
— Si vous voulez bien garder cela comme souvenir de cette rencontre, vous m’obligerez. [Вы меня обяжете, если оставите себе эту вещь на память о нашей встрече.] И учтивый француз выдувает папироску и подает офицеру сигарочницу с
маленьким поклоном. Офицер дает ему свою, и все присутствующие в
группе как французы, так и русские кажутся очень довольными и улыбаются.
Г-н Клюбер предложил было совершить этот обед в закрытой со всех сторон беседке — «im Gartensalon»; но тут Джемма вдруг взбунтовалась и объявила, что не будет иначе обедать, как на воздухе, в саду, за одним из
маленьких столов, поставленных перед трактиром; что ей наскучило быть все с одними и теми же лицами и что она хочет видеть другие. За некоторыми из столиков уже сидели
группы новоприбывших гостей.
За огородом, у подошвы кремнистого обрыва, высилась
группа ветел; из-под корней, приподнятых огромными камнями, вырывался ручей; темно-холодною лентой сочился он между сугробами, покрывавшими подошву ската, огибал владения рыбака и, разделившись потом на множество рукавов, быстро спускался к Оке, усыпая берег мелким булыжником; плетень огорода, обвешанный пестрым тряпьем и белыми рубахами, не примыкал к избе: между ними находился
маленький проулок, куда выходили задние ворота.
В Немецком клубе наше
маленькое общество собралось в одну
группу, и сначала, как водится, пили чай, потом слушали хор полковых музыкантов, слушали охриплое пение тирольцев, гиканье и беснованье цыган, и все это никому не доставило большого удовольствия.
В другой
группе ораторствовал Болиголова,
маленький, юркенький человечек, который с трудом мог устоять на месте и судорожно подергивался всем своим корпусом. Голос у него был тоненький, детский.
— Mais oui! mais comment donc! un tout petit projet! Mais avec plaisir! [Да! конечно! совсем
маленький проект! С удовольствием!] — на скорую руку выговорил я, и вслед за тем употребил очень ловкий маневр, чтобы незаметным образом отделиться от этой
группы и примкнуть к другой.
Когда он поравнялся с одной из
групп босяков-грузчиков, расположившихся в тени под грудой корзин с углем, ему навстречу встал коренастый
малый с глупым, в багровых пятнах, лицом и поцарапанной шеей, должно быть, недавно избитый. Он встал и пошел рядом с Челкашом, вполголоса говоря...
Поодаль от этой
группы находился служивый этапной команды; опершись на ружье и повернувшись спиною к хозяину другой телеги,
малому лет шестнадцати, он то и дело поглаживал щетинистый ус свой и вслед за тем лукаво подмигивал близстоявшим бабам.
От родителей чиновник перебегал к нашей
группе и, обдав нас сильным запахом водки, прямо обращался к довольно шершавому
малому лет шестнадцати, одетому тоже в вицмундирчик; но боже мой!
И то, что обе они, и девочка и собачонка, были такие
маленькие и милые, и что они смешно боялись друг друга, и что солнце так тепло светило — все это было так просто и так полно кроткой и глубокой мудростью, будто здесь именно, в этой
группе, заключается разгадка бытия.
Наступил вечер. Нас отвели в дортуар и до спуска газа предоставили самим себе. Девочки, очевидно, забывшие о моем решении идти на паперть, разбившись на
группы, разговаривали между собой. Только
маленькая Люда ежеминутно устремляла на меня свои вопрошающие глазки.
Тогда Москва имела отдельную, самостоятельную дирекцию, на одинаковом положении с Петербургом. Но общие порядки были все такие же, только в Москве драматическая труппа сложилась гораздо удачнее; был еще жив М.С.Щепкин, а с репертуаром Островского явилась целая
группа талантливых бытовых исполнителей. И чиновнический гнет чувствовался гораздо
меньше.
Я уже сказал сейчас, что студенческая масса была почти сплошь французская. Германских немцев замечалось тогда мало; еще
меньше англичан; но водились
группы всяких инородцев романской расы: итальянцев, румын (их парижане звали всегда"валахи"), испанцев, мексиканцев и из южных американских стран — в том числе и бразильцев.
— Новенькая, новенькая… — пронесся по залу шепот, а Матильда Карловна, слегка подтолкнув под локоть Клодину, втолкнула ее в оживленную особенно
группу девушек и мужчин, а сама удалилась в
маленькую гостиную, смежную с залой, и важно уселась в кресло с каким-то вязаньем в руках.
На одной из таких дорог, шедшей от реки Фонтанки мимо леса, где уже кончалось Московское предместье и начиналось Лифляндское, в описываемое нами время очень мало заселенное и представлявшее из себя редкие
группы хибарок, хижин и избушек, стоял сколоченный из досок балаган с двумя
маленькими оконцами по фасаду и дверью посреди них, над которой была воткнута покрытая снегом елка.
Хотя известия «о бродягах духовного чина» здесь подаются в случайном и, конечно, крайне ограниченном размере и, разумеется, составляют, вероятно, только самую незначительную долю всей
группы случаев этого рода, — однако, тем не менее, и по такой
малой доле читатель будет в состоянии себе представить настоящие, а не поддельные и притом весьма яркие картины былого.